Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

Зонт волшебника

Прага, март 1894 г.

В этот день ворота Цирка Сновидений венчает большая табличка, подвешенная на шнурке к решетке прямо над щеколдой. Буквы достаточно крупные, чтобы их можно было разглядеть издалека, но люди все равно подходят ближе, чтобы их прочитать.

«Закрыто из-за неблагоприятных погодных условий», – гласит витиеватая надпись в окружении веселеньких серых тучек. Люди читают объявление, некоторые перечитывают, а затем окидывают взглядом заходящее солнце, ясное вечернее небо над головой и почесывают затылки. Они толпятся перед воротами, чтобы подождать, не снимут ли табличку и не откроют ли цирк, но ничего не происходит, и в конце концов немногочисленная толпа расходится в поисках других развлечений на вечер.

А через час начинается гроза. Потоки воды льются с неба, ветер треплет полосатые полотнища шатров. Табличка на воротах раскачивается на ветру, поблескивая от дождя.

Позади цирка, там, где окружающая его решетка кажется сплошной, открывается потайная калитка, и Селия Боуэн выходит из сумрака под дождь, раскрывая над головой большой зонт с тяжелой изогнутой рукояткой. Зонт слегка заедает, но когда Селии наконец удается его раскрыть, он надежно защищает от дождя. Впрочем, подол ее платья цвета красного вина все равно быстро намокает и становится почти черным.

Ее появление в городе проходит незамеченным, да и обращать на нее внимание в такой ливень особо некому. На булыжных мостовых ей встречается лишь горстка скрытых под зонтами прохожих.

В конце концов Селия останавливается перед ярко освещенным кафе: там, вопреки погоде, собралось достаточно много народу. Она ставит зонтик в корзину у двери, где уже сушатся несколько зонтов.

Внутри еще есть места, но взгляд Селии останавливается на пустом стуле за столиком Изобель, сидящей возле камина с чашкой чая и книгой, которую она увлеченно читает.

Селия никогда не могла понять, как относиться к прорицательнице. Вообще-то она с детства привыкла не доверять тем, кто по роду своих занятий вынужден говорить людям то, что они желают услышать. А у Изобель во взгляде порой проскакивает то же выражение, что Селия не раз замечала у Тсукико: она знает больше, чем говорит.

Впрочем, это может быть свойственно всем, кто посвятил себя прорицанию.

– Можно составить тебе компанию? – обращается к ней Селия. Подняв глаза, Изобель кажется удивленной, но через мгновение ее лицо озаряет радушная улыбка.

– Конечно, – говорит она, заложив страницу и откладывая книгу в сторону. – Не верится, что ты отправилась гулять в такой ливень. Я пришла еще до того, как он начался, и решила переждать его здесь. У меня была назначена встреча, но вряд ли она состоится, учитывая, что творится на улице.

– Трудно осуждать твоего знакомого за опоздание, – говорит Селия, стягивая мокрые перчатки. Стоит ей легонько встряхнуть их, как они мгновенно высыхают. – Там льет так, что приходится идти сквозь сплошной поток воды.

– Сейчас ведь вечеринка в честь плохой погоды. Ты туда не собирался?

– Я появилась там ненадолго и сбежала. Нет настроения для вечеринок. К тому же я стараюсь не упускать возможности улизнуть из цирка, чтобы сменить обстановку. Даже если для этого нужно нахлебаться воды.

– Я и сама люблю иногда сбежать, – соглашается Изобель. – Так это ты наслала на нас дождь, чтобы устроить себе выходной?

– И в мыслях не было, – улыбается Селия. – Хотя, будь это моих рук дело, пришлось бы признать, что я перестаралась.

Пока она говорит, ее мокрое до нитки платье высыхает на глазах, возвращая себе глубокий рубиновый цвет. Не вполне понятно, чем вызвано это небольшое преображение – жаром весело потрескивающего камина или стараниями Селии.

Они с Изобель болтают о погоде и книгах, обсуждают Прагу и, не сговариваясь, обходят стороной любые вопросы, касающиеся цирка. На какое-то время они перестают быть прорицательницей и иллюзионисткой, превратившись в двух обычных женщин, сидящих за столиком в кафе. Им нечасто выпадает такая возможность.

Дверь на улицу распахивается, и посетители шумно выражают свое недовольство, когда в помещение врывается шквальный ветер с брызгами дождя. Зонтики в корзине у входа тихо постукивают друг о друга.

Суетливая официантка на секунду задерживается возле их столика, и Селия заказывает мятный чай. Когда официантка уходит, Селия обводит взглядом помещение, вглядываясь в толпу, словно ищет кого-то и не находит.

– Тебя что-то беспокоит? – спрашивает Изобель.

– Нет-нет, все в порядке, – уверяет ее Селия. – Просто внезапно показалось, будто за нами кто-то наблюдает. Видимо, воображение разыгралось.

– Возможно, кто-нибудь тебя узнал, – предполагает Изобель.

– Сомневаюсь, – качает головой Селия, продолжая вглядываться в лица и не встречая ни одного взгляда, обращенного в их сторону. – Люди видят только то, что хотят видеть. Здесь наверняка хватает необычных посетителей даже в то время, когда цирка нет в городе. Тем проще нам раствориться в толпе.

– Всегда удивлялась, что за пределами цирка никто меня не узнает, – подхватывает Изобель. – Здесь присутствуют несколько человек, которым я гадала совсем недавно, и ни один из них меня не вспомнил. Видимо, без свечей и бархата мне не хватает таинственности. А может, они вообще смотрят не на меня, а на мои карты.

– А они у тебя с собой? – неожиданно спрашивает Селия.

Изобель кивает.

– Ты… Ты хочешь, чтобы я тебе погадала? – уточняет она.

– Если ты не против.

– За все эти годы ты ни разу не просила меня погадать.

– Вообще-то я не стремлюсь узнать свое будущее, – говорит Селия. – Просто сегодня меня одолело любопытство.

Изобель неуверенно оглядывается на завсегдатаев кафе, преимущественно богемного вида, потягивающих абсент под разговоры об искусстве.

– Они даже не заметят, – успокаивает ее Селия. – Обещаю.

Изобель вновь оборачивается к ней, а затем достает из сумки колоду карт. Не черно-белую, на которой она гадает в цирке, а ту самую первую марсельскую колоду, уже изрядно потрепанную и поблекшую.

– Очень красивые, – говорит Селия, глядя, как Изобель ловко тасует карты.

– Спасибо.

– Но их только семьдесят семь.

Рука Изобель замирает лишь на долю секунды, но этого хватает, чтобы одна из карт выпала из колоды на стол. Селия поднимает ее и протягивает Изобель, мимолетно скользнув взглядом по изображению: два кубка. Изобель возвращает ее в колоду, и карты продолжают свое мельтешение, легко перелетая из одной ее руки в другую.